Начинаем серию публикаций об увлечениях известных людей.

Видели, как писатель Александр Грин, смастерив себе лук со стрелами, отправлялся за речку, к недальним холмам — поохотиться... Грин писал, что стреляет из лука перепелов в степи под Феодосией, за Сарыголом для пропитания. Шутливое «лучник» в отношении Александра Степановича бывало в ходу среди близких ему людей.

Н.Н. Грин рассказывала: «Александр Степанович заготовлял для своих луков столько кизиловых и ореховых палок, что часть запаса шла потом для растопки печи».

Н.Ф. Тарасенко в статье «Александр Грин в Крыму. Последний лучник» размышляет: «Так чем же была она, эта охота? Проверкой на местности очередного придуманного сюжета? Или — «детское живет в человеке до седых волос» (его слова)? Было, наверно, и то, и другое, и третье».

И вот еще поэтическая легенда Н.Ф. Тарасенко «Последний лучник»:

Старый Крым, ты был Киммерион,

он исчез, осталось только слово.

Киммерийский лучник был силен,

жил охотой, бил врага любого.

В тридцать первом —

помнишь, Старый Крым? —

кто шашлык, а кто слюну проглатывал.

Славный Грин стрелу на лук накладывал,

бил ворон за речкой хмурый Грин.

Чьей судьбой история вертнула...

Киммерийский лук ему вернула.

«Жить живи, а лушпайки суши», —

был закон тогдашнего уютца.

Что твоя им пища для души?

Анекдотов парой перебьются.

Лук звенит шпагатной тетивой,

а за лесом где-то — бригантина...

Грин, живой, уже он был собой,

автором всех рукописей Грина.

Маревом зрачки его томятся,

смертной мукой платишь за талант.

Каркает вокруг воронье мясо, —

вызволяй матроса, Фрези Грант,

ты куда завеялась? Он верил,

он узнал тебя сквозь едкий дым.

Над костром шипит, дымится вертел...

Дай хоть водки, что ли, Старый Крым?!

Задремал под кизилом колючим

рыцарь твой, достоинство твое.

Спит последний лучник. Самый лучший.

Кружится над речкой воронье.

... Солнца край окрасил небосклон,

парк с кинотеатром «Бригантина».

Кто-то вспомнит лук и стрелы Грина,

чтоб вернуть назад, в Киммерион.